субкультурная

Этот год стал прямым продолжением дифференциации на всех этажах советского общества, что также отразилось и на субкультурных образованиях. В 1987 году фанатам разрешили стоять на трибунах, петь песни и размахивать флагами. Это была настоящая революция в хулиганском движении. Трибуны вновь заполнились цветами, «мексиканскими волнами» и новыми кричалками, такими как «От Москвы до Гималаев король воздуха - Дасаев». Каждый фанат считал количество своих выездов, и чем больше их было, тем авторитетнее считался человек. В 1987 году произошла одна из крупнейших массовых драк в истории советского футбола. Тогда в Киев отправилось примерно 300 фанатов московского «Спартака», сумевших вовлечь болельщиков местного «Динамо» в грандиозную битву, вспыхнувшую в самом центре города.

Вслед за развалом системы ПТУ не у дел постепенно остается студенчество, делающее попытки поучаствовать в рок-н-ролльном раскачивании и субкультурных образованиях. Этому в немалой степени способствует информационный вал об «ином мире», обилие концертов и ослабление контроля за творческой интеллигенцией. Последняя также пускается в свободное плавание, печатается ранее запрещенная литература и книги, издаются газеты. Все это также имеет отражение в среде постфестивальных хиппи. В начале года в подмосковных люберцах проводится всесоюзный фестиваль культуризма,а в скором времени в Кубинке создается федерация атлетизма. Все это происходит на фоне неоднозначных публикаций про "люберов" , начавшихся со статьи в "Советской россии" 86 года, к концу года достигших своеобразного апогея в виде больших материалов в "Огоньке",  «Собеседнике» которые популяризировали новое движение, к которому подключаются подростки Балашихи, Карачарово, Подольска, позже Кунцево, Измайлово, Перово, Теплого Стана и совхоза «Московский».

Начало года сопровождает открытие в Ленинграде клуба «НЧВЧ», вокруг которого складывается субкультурно-артистический круг общения, и первые концерты в Горбуново, вокруг которых складывается металлорокерская тусовка. Всплеск от каждого громкого события каждый раз, как и в прошлом году, привлекает новых участников процесса, а участие перемещающихся по стране персоналий развивает коммуникации между городами наподобие «системы» 70-х. В начале года происходит достаточно необычное событие параллельно происходящему уличному прессингу. К клубу «Витязь» была подвезена массовка ряженых в спортивные костюмы курсантов, а в метрополитене на ст. м. «Проспект Мира» при съемках предполагаемого американского фильма про «люберов» в клетчатом дресс-коде была забита вся спортивная массовка. После инцидента клуб «Витязь» был закрыт. Весной же скитающаяся по лесам тусовка филофонистов обосновывается возле Горбуново, и дальнейшее формирование новой хардкор-коммуникации пошло параллельно формированию рок-лаборатории и концертной программы.
В апреле крупная группа неформалов, участвовавших в проекте «Асса» и уже отметившихся на московской концертной сцене, выдвинулась в Ленинград на открытие местного клуба НЧВЧ и объединение с местными хадкор-тусовками. По возвращении на привокзальной площади состоялась массовая драка с крупной группой «люберов», по стечению обстоятельств выдвинувшейся в этом же направлении. На этом экспансия «гоп-движения» была остановлена, поскольку местная милиция не вписывается в драку, предпочитая отлов и изоляцию деморализованных гопников. Вектор же общественных симпатий, несмотря на поток ругательной антироковой прессы, постепенно смешается в неформальную сторону. Представители же подпольного культуризма, стоявшие у истоков этого феномена и имевшие собственный дресс-код, активно посещавшие московские рок-концерты, вовсе отмежевываются от этого проявления, в результате чего появляется термин «любера первой волны». Представители же «второй волны», в основе москвичи и нелюберчане, представляют собой разнородную дезорганизованную массу, хаотично прессуя немногочисленные группы и одиночек и разъезжая в метро группами от 10 до 50 человек. В самом же Подмосковье никакого намека на подобный прессинг не наблюдается, более того, существуют свои неформалы и рок-группы («Покорение Марса»), там же и выступающие. Мирно проходят фестивали в Черноголовке и концерты в Академгородках. Но на проведении областного рок-фестиваля, на котором не было обилия зрителей, в некоторых городах горьковского направления делались попытки прессинга участников местной молодежью, взбудораженной слухами о новом массовом движении. Более-менее скоординированно ведут себя группы с Выхино («ждань» - от ст.м. «Ждановская»), оккупировавшие Арбат, и «лыткаринцы», совершающие с конца года набеги на «Яшку». Масла в огонь подливают вышедший в этом году на фоне ругательной прессы фильм Юриса Подниекса «Легко ли быть молодым», посвященный бурно цветущей неформальности Прибалтики, и трудно идентифицируемые, непонятно где снятые подростки в кожаных плащах и футболках «Депеш мод», показанные на 9 мая по центральному телевидению и поданные как сборище неофашистов.

В ответ рокеры совершают показательные вылазки на Арбат после каждого концерта в Горбуново в количестве 20-30 человек. Но каких-то глобальных стычек не происходит из-за постоянного присутствия милиции, которая появляется в местах возможных столкновений и в рамках инструкций по возможности подметает неформалов с улиц. Зато подвергаются прессингу хиппи и фарцовщики центральных улиц. Вслед за чем на Арбате, в кафе «Арба» и «Метелице» на Калининском образовались «люберецкие» форпосты. Также контролируется пельменная на Ногина и «площадь трех вокзалов», позволяющих круглосуточное пребывание в городе групп, координируемых из ЦПКО. В глубине районов и на местах, где уже сложилась полукриминальная деятельность, подобные группы не отмечены. Лето года проходит относительно спокойно по причине массового оттока неформалов на юга и фестивали в другие города, а хиппи в традиционные лагеря на Гауэ (Рига) и Раздоры (Подмосковье). На съемках фильма «Асса» в Зеленом театре рокеры пытаются найти пресловутых «люберов», но каким-то чудом две ищущие друг дружку группировки не пересекаются.

Осень же стала знаменита благодаря состоявшемуся избиению и грабежам студенческо-волосатой публики на Подольском фестивале, в котором участвовали «объединенные подмосковные силы», два дня подряд совершая нападки. К прессингу, как и в старые добрые времена, были подключены ветераны Афганистана, работавшие инструкторами при военкоматах и участвовавшие в ДНД.

Подвергшийся прессингу волосатый и транзитный люд перемещается из кофейни на Петровке и Яшки в сторону бульварного кольца. И большинство центральных улиц осенью пустеет из-за отсутствия хиппи, коммуникацию которых в не меньшей степени доламывает инцидент, связанный с празднованием Джона Леннона в октябре. Когда инициатор манифестации, собрав группу единомышленников на Арбате, пригласил иностранное телевидение с корыстной целью свалить из страны под диссидентским соусом. Тем самым, подставив тусовку наивных волосатых недорослей. В процессе разностороннего прессинга была разогнана тусовка хиппи на Яшке, а кафе «Этажерка» на Горького была прикрыта вовсе. Также была временно разогнана тусовка «на 302 бис» местными жителями с Патриарших прудов, которым надоели постоянные посиделки в исписанном подъезде, подвале и на чердаке дома. Часть более взрослой тусовки перемещается на «Тургеневскую», где осваивается кафе «Турист» и чайная неподалеку. Другая часть хиппи основывает новое место недалеко от «Гоголей» (в кафе, обозначенном «Пентагон») под эгидой старых хипстеров и «дринч-команды», которые наплевательски относятся к присутствию «люберов» Арбата, которые к этому времени «ассимилировались», отчасти смешавшись с образовавшимися здесь тусовками «пролетарских стиляг» и уличных брейкеров, отказавшихся участвовать в эстрадных программах, но участвующих в прибалтийских фестивалях брейка, состоявшихся в прошлом и этом году, и периодически выезжающих в «Молоко» и «Времена года».

Все эти события, помноженные на постоянные просьбы со стороны музыкантов арт-среды и немногочисленных пострадавших привели в итоге к консолидации хардкор-тусовок, коммуникационными точками которых стали концерты, арт-события и межтусовочные панк-единицы, оккупировавшие кафе неподалеку от Никитских ворот, ставшее известным под названием «Тварь». Также способствовало объединению бурно стартовавшее мотодвижение в Лужниках, которое возглавил сложившийся к этому времени мотоганг «Стрит вулфс», зимовавший в кафе «На Бронной», а в мотосезон оккупировавший задворки МХАТА.

Незатронутой осталась центральная тусовка московских стиляг на улице 25 Октября (нынешней Никольской), образовавшая новое тусовочное место «Галерея» в полуразвалившемся здании «Греческого зала». Таким образом, практически весь центр города был охвачен небольшими группами неформалов, не пожелавших уйти с улиц, связующим звеном для которых стали сложившиеся концертные мероприятия, многие из которых происходили в абсолютно странных местах посреди гопнических районов или вовсе за городом (как в Сетуни, Лобне или Текстильщиках).Окончательное формирование околоконцертной тусовки со своими координаторами состоялось на двухдневном концерте «Сиелун Вильджет» в Измайлово в ноябре.

В Ленинграде с момента открытия «НЧВЧ», где соединились художественно-музыкальные усилия и кураж от московского рейда, тусовочная жизнь получила новый импульс. И уровень взаимоотношений, за счет постоянно перемещающихся творческих и просто неформальных единиц, резко возрос. Но в целом остался на том же достаточно фривольном высоком уровне, изредка перемежаясь разборками с бывшими афганцами, гопниками и курсантами морского училища, наведывающимися на «Треугольник». В городе начинался подъем «новой волны» неформалов, лидирующую роль в которой занимали рокабиллы, уже поглядывающие в сторону сайко и панков новой формации, к которым присоединилось немалое количество транзитных бродяг из других городов. С момента формирования последнего атрибута дресс-кода в виде цветной татуировки, к неформальному быту добавились дополнительные развлечения в виде выяснений отношений с уголовной средой, считавших этот атрибут исключительно собственной прерогативой.
На подъеме также оказалось субкультурное образование «черных археологов», собиравших атрибутику и реконструирующих униформу периода ВОВ. Образование, которое во многом и породило реанимацию мифа о фашиствующих молодчиках.
В целом, неформальная жизнь кипела. Но, так же как и в Москве, новое поколение, не считаясь с авторитетом предыдущего, отвоевывало себе пространство, изредка отвязываясь на остатках коммуникации хиппи или драках между металлистами и рокабиллами. Единственное отличие, которое на этот момент наблюдалось, - достаточно большой отрыв «старой волны» неформалов от «новой», развивавшихся параллельно. В Москве, в силу более жесткой ситуации, этот барьер был успешно преодолен. На короткий срок.